74. Страница
А голоса хоть и знакомые, а будто издали доносятся до него.
Вот и лейтенант. Тот, первый, злой, в кожаной куртке. Теперь у него в руке немецкий автомат. Смеется. Довольный. Видать, повезло ему, по шее не попало. А где другой, молодой, с ППШ?
Под сосной складывали убитых. Знакомых среди них никого нет. Как нет? Вот лежит, голова разбита, затылок словно косой срезан. Вот твой лейтенант, боец Отяпов. Тот, кто тебя в бой повел. Кто первый в свалку кинулся.
Болела спина. Болело плечо. Болела левая рука.
– На вот, переобуйся. Далеко ли ты, разутый, уйдешь? – Опять этот голос. Голос хороший, сердечный. А рассмотреть лицо человека, который так заботливо разговаривал с ним, Отяпов не мог. Перед глазами плавал разноцветный туман. Как будто бабочки с диковинными крылышками порхали в жаркий июльский полдень над сырой лесной дорогой…
Он сел и начал переобуваться. Новая обувка пришлась ему впору.
– Твой трофей. Носи.
Голос он узнал. С ним разговаривал Курносов.
– А где моя винтовка? – спросил он Курносова.
– Винтовка тут, – ответил Курносов. – Гусёк несет.
– Живой? – обрадовался он, что жив этот мальчишечка, который, как ему казалось, никак не мог выжить в том аду, который они только что пережили.
– Живой! Герой, брат, наш Гусёк! Немца заколол!
– Неужто?
– Твоего перехватил. Лежать бы сейчас тебе, Нил Власыч, под сосенкой, если бы не Гусёк, – хвалил Курносов мальчишечку.
– Вот тебе и мальчишечка, – вслух подумал Отяпов. – Спасибо тебе, Гусёк.